Театр сегодня ищет новых, интимных интонаций: появление микроскопических театральных сцен (например, «Фанерный театр»), спектакли в квартирах – всё это налаживание новой связи между актёром и зрителем, человеком и человеком. Эта связь становится совершенно особой, когда актёры и зрители вместе переживают путь из Петербурга в Подмосковье – путь, глубоко связанный с судьбой главного героя спектакля.

Часть первая
Никогда ещё пьеса не создавалась специально для плацкарта. Зрители – в купе, артисты – всюду. Жизнь Блока: знакомство родителей на балу между полками, свидание с невестой в чьём-то купе, поэма «Двенадцать» в девяти отсеках и смерть Блока на верхней боковой. Резанное пространство вагона вдруг обнаружило неожиданный театральный потенциал. Новые возможности для работы – с движением, с мизансценой, со звуком и эхом. У каждого зрителя свой спектакль со своего места, но целое не теряется: в сценарии прослежен баланс событий во всех девяти купе. А главное – целое в атмосфере (подняться к атмосфере – высокая цель театра), единой и очень сильной атмосфере плывущего поезда и живого стука колёс. Этот стук стал лейтмотивом биения сердца Блока.

Часть вторая.
Утром – Императорские комнаты Тверского вокзала, бал спросонья, Прекрасные дамы и завтрак с ананасами. А дальше – к Блоку. Усадьба Тараканово: здесь церковь, где венчался Блок, где хоронили его деда-ректора. И пластический перформанс «Обряды» между храмом, прудом и обрывом. Обед среди яблонь и платьев: тверские Прекрасные дамы не удержались, приехали смотреть продолжение спектакля. Между церковью и домом Блока – час пешком. И концерт в пути ‒ дорога не сбивает дыхания певчих. Программа концерта – песни местных крестьян, собранные здесь, когда они ещё пелись.

Часть 3.
Перед поворотом на Шахматово – предвестье пожара, всадница на коне. А за поворотом – стена. Толпа людей в чёрно-красном не пускает ко входу, теснит в сторону, вниз, в лес. Актёры и зрители из Петербурга окончательно превращаются в одно целое – в семью Блока, невовремя приехавшую к себе домой. Местные не ждали гостей, когда в 1917-м разграбили имение, а потом сожгли, чтобы не было следов. Дом сегодня восстановлен. Но вот и он начинает «гореть» – петь – женский хор в открытых окнах кричит музыкой Карла Орфа.
Массовой кульминацией завершался путь, начавшийся очень давно и очень далеко отсюда. Зрители думали, что уже едут обратно, к Твери, к поезду, но – постскриптум. Автобус заблудился в районе Боблово – усадьбы блоковского соседа и тестя, Менделеева. И вдруг здесь, в поле, расцвёл, как гигантский цветок, воздушный шар. Менделеев летал отсюда на шаре смотреть солнечное затмение. Спектакль, какого не может быть – между тремя городами, между станциями, на рельсах и в лесах – завершался полётом.