«Итальянский полдень»
год – 1827, художник – Брюллов К.П., стиль – классицизм

Farfallina, salta e vola
Dove sta la bambina mia.
Non fermarti per la via
Vola, salta da quella lì.

Con le ali salutala.
Falle festa intorno intorno.
E dille che, notte e giorno,
io sto sempre a sospirare.

А вы знаете, что в Италии только официально существует 590 разных сортов винограда? При этом итальянцы говорят, что остается еще множество неизученных лоз, поэтому неофициально счет доходит до 1000 сортов! Санджовезе, Пино гриджо, Треббьяно тоскано, просекко, Монтепульчано, Катаратто, Мерло, Шардоне, Барбера… Мммм… Не названия – музыка!

Время сбора винограда традиционно наступает в сентябре и продолжается до ноября. Для этого периода есть специальное название - вендемья. Старинные приметы гласят, что лучше собирать виноград в жаркие дни с повышенной влажностью. Здесь даже поговорка есть соответствующая:

Vendemmia bagnata
la botte è consolata.

("Подмоченный" сбор винограда - бочка радуется).

Но ни в коем случае не в дождь! Дождь испортит вино. А также его портят туман и холод. Поэтому только знойный, влажный полдень мог появиться на картине Карла Брюллова.

Молодому, одаренному художнику в то время было всего 28 лет и «Итальянский полдень» стал одной из первых его значимых работ. И появился он не просто так. Но об этом чуть позже! Давайте пока вернемся на 5 лет назад в хоть и летний, но все-таки северный Петербург.

На Среднем проспекте Васильевского острова вокруг большого, в три окна дилижанса собралась толпа. На дворе стоял август, то есть было уже не так жарко, но затяжные дожди пока не начались – самое лучшее время для дальнего путешествия. В дилижансе сидело двое молодых людей, практически мальчишек. Одному, кареглазому, энергичному, восторженному, с копной непокорных русых кудрей, было всего 23, другому – спокойному, рассудительному брюнету – на год больше, 24. Оба они закончили Академию Художеств и, как это было принято в те времена, были командированы в Италию для, как бы мы сейчас сказали, повышения квалификации.

В дальний путь их провожала вся семья Брюлловых. Последнюю букву в фамилии – «в» - всему семейству буквально накануне всемилостивейшее пожаловал государь император Николай I, дабы франко-немецкая семья окончательно обрусела, и вместо иноземной фамилии Брюлло обрела русскую – Брюллов. Молодые люди сжимали в руках свежеполученные паспорта на новые фамилии. Глаза отца Павла Ивановича Брюллова увлажнились, он подошел к сыновьям и неожиданно поцеловал их – в первый и последний раз в жизни, по словам Карла. Рядом с отцом стоял старший брат Федор, тоже художник. Он немного завидовал младшим братьям, ведь его не отпустили в заграничную командировку, несмотря на имевшуюся золотую медаль за учебу. Из окна дилижанса Карл показал Федору растопыренные 4 пальца и небрежно махнул рукой: мол, всего на 4 года едем, время промчится быстро, не переживай! Кто же знал, что до его возвращения в Россию пройдет не 4 года, а все 14, и в окне дилижанса он в последний раз видит отца, мать и младших братьев: Ивана и Павла. Но обо всем этом никак не думаешь в 23 года, когда впереди столько впечатлений и приключений! Четверка лошадей рванула, и дилижанс застучал колесами по булыжной мостовой, а Александр и Карл уже и думать забыли о тех, кто остался смотреть им вслед.

Только через 6 месяцев, проехав всю Европу, они добрались до Рима, конечной точки своего путешествия. Италия Брюллова ошеломила! Культура, краски, климат! Он писал отцу:

«Зима римская немного хуже хорошей российской весны, это доказала нынешняя зима: в продолжение 9 месяцев мы имели дождя не более 2 раз — благословенный климат! Можно подумать, что все непогоды удалились из Рима и, как кажется, обрушились на бедный Петербург».

Именно тут Брюллов увлёкся жанровой живописью и стал писать работы на эту тему, черпая вдохновение из окружавшей его жизни. И практически сразу по приезду написал свою первую работу в этом жанре - «Итальянское утро». На ней прекрасная итальянка умывается утром водой из фонтана. И тут же отправил ее на родину. До Петербурга картина добиралась 2 года, но когда, наконец, ее увидели в столице, то были поражены оригинальной трактовкой сюжета и свежестью письма.

Общество поощрения художников, оплатившее его поездку, тут же направили Карлу свой отзыв: «Прелестное произведение сие пленило равно всех членов Общества. Ваш первый труд вне отечества доказывает ясно те великие надежды, кои Общество вправе иметь на вас впоследствии и кои без всякого сомнения вы совершенно оправдаете»

«Журнал изящных искусств» писал об «Итальянском утре»: «Желаю от всей души г. Брюллову, чтобы ПОЛДЕНЬ его искусства был достоин своего прекрасного УТРА».

А император Николай I настолько проникся новой работой художника, что поручил написать парную к ней картину. Создавать под пару всегда сложно: нужно воспламениться от искры, которая уже воспламенила однажды; трудно, повторяясь, растолкать вдохновение.

Сначала Брюллов решил пойти от обратного и задумал сделать «Итальянский вечер», и даже набросал эскизы в виде девушки в окне. Но в результате невероятные краски итальянского дня опять его пленили, и он написал «Итальянский полдень».

В этом полотне впервые отразились тенденции романтизма, главенствующие в Европе. В романтизме фокус с изображения внешней оболочки идеализированного человека как винтика в истории сместился на внутреннее содержание человека, на анализ его стремлений, страхов, душевных терзаний, его мечты. Внешность людей больше не идеализировалось, каждый человек был интересен и ценен таким, каким создала его природа…

За это Брюллов и поплатился. Совершенно неожиданно «Полдень» в Петербурге приняли прохладно. Простонародная, не соответствующая классическим канонам красоты внешность девушки на картине не пришлась по душе петербургским критикам.

В этот раз Общество поощрения художников написало Брюллову:

«Ваша модель была более приятных, нежели изящных соразмерностей, и хотя по предмету картины не требовалось слишком строгого выбора, но он не был бы излишним, поелику целью художества вообще должна быть избранная натура в изящнейшем виде, а изящные соразмерности не суть удел людей известного класса».

А брат Федор высказался кратко и откровенно: «Лицо у модели сладострастно и рука коротка».

Карл Брюллов за словом в карман не полез. В ответе Обществу он без обиняков объявил, что решился искать разнообразные формы простой натуры, «которые нам чаще встречаются и нередко даже больше нравятся, нежели строгая красота статуй». Мол, давайте будем и в искусстве ближе к жизни, господа. Однако ж спустя 4 года он все-таки создал авторскую копию картины, где последовал совету Общества и сделал модель менее живую и настоящую, но более подходящую под каноны красоты тех лет.

В то время он уже работал над «Последним днем Помпеи», которое заставить прогреметь его имя не только в России, но и во всей Европе.

Брюллов становился все более и более популярным. Заказы шли во множестве и приносили независимость — Брюллов не стеснялся спрашивать дорого. Но очередь на его портреты при этом не уменьшалась.

«Брюллов меня бесит, — гневалась в письме княгиня Долгорукова. — Я его просила прийти ко мне, я стучалась к нему в мастерскую, но он не показался… Вчера я думала застать его у князя Гагарина, но он не пришел. Одним словом, я отчаялась заполучить его. Это оригинал, для которого не существует доводов рассудка. Я собираюсь предпринять еще несколько попыток».

А Брюллов сживался с Италией все ближе, все больше врастал корнями. Хоть порой и тосковал по дому.

«Правда, Рим начинает мне казаться моим отечеством, — писал Карл отцу, — однако небольшого труда мне стоит разувериться в этом; стоит прийти домой, как желаешь из него бежать потому, что дьявольская скука быть в компании со скукой! Дорого заплатил бы иногда, в злой час, чтобы Павел и Ванька пошумели бы хоть немножко… Вздохнешь, да и вон пойдешь. Ну, выйдешь на улицу, встретишь итальянку, с которыми я объясняюсь наречием сердца… Оттого только не влюбляешься, что они — одна другой лучше, одна другой невернее и одна другой лукавее… Червончики — тю-тю! и не найдутся…»

Он бы так и остался в Италии, если б государь император самолично не пожелал видеть автора шедевра «Последний день Помпеи» и не приказал ему возвращаться в родные пенаты. И вот, спустя 14 лет, Брюллов двинулся в обратный путь: через Грецию, Константинополь и Одессу он прибыл в Москву. Впереди была дружба с Пушкиным и Гоголем, преподавание в Академии Художеств и брак, который продлится всего лишь 1 месяц…

Но в свою Италию он все же вернется. Прожив в России 13 лет и окончательно подпортив здоровье северным климатом, он выпросил у Императора разрешение вернуться туда, где осталось его сердце и где он создал свои лучшие полотна. Там он и умер через 3 года после возвращения.